О кавалерист-девице

Осенью 1806 года дочь сарапульского городничего Надежда Дурова тайно ушла из дому, переоделась в мужское платье и под именем Александра Соколова поступила в военную службу. В 1807 году она уже участвовала в сражениях. Тайна Дуровой была известна лишь нескольким людям, но слух о том, что в русской кавалерии служит женщина, все же распространился в армии, оброс легендарными подробностями, и самой Дуровой приходилось слышать о себе фантастические рассказы. Так началась легенда об отважной кавалерист-девице, легенда, вызывавшая и вызывающая до сих пор неослабевающий интерес и благодарное восхищение, вдохновляющая поэтов, художников, музыкантов.
Эта легенда, как и положено легенде, не следует точно фактам и обстоятельствам того события, о котором повествует, но сохраняет главный его смысл, его общую идею, нравственный и общечеловеческий смысл и потому находит отклик в умах и сердцах длинного ряда последующих поколений. Идея легенды о Надежде Дуровой — победа в борьбе за свободу, за свободу личную и за свободу Отечества. Об этом говорит легенда, этому же были посвящены жизнь и деятельность Надежды Андреевны Дуровой — богато и разносторонне одаренного человека, имевшего редкую в людях смелость преступить предрассудки своего времени, храброго воина, талантливой писательницы.
Надежда Андреевна Дурова родилась в сентябре 1783 года. Дня своего рождения она не знала и сама. «У отца моего нигде этого не записано,— сообщает она историку, составлявшему ее биографию.— Да, кажется, нет в этом и надобности. Можете назначить день, какой вам угодно".

Ее отец, Андрей Васильевич Дуров,— гусарский офицер, владелец одной-единетвенной небольшой деревни в Сарапульском уезде Вятской губернии (ныне Удмуртская АССР), мать, Надежда Ивановна,— красавица, «одна из прекраснейших девиц Малороссии», говорит о ней Дурова, - происходила из семьи богатых украинских помещиков Александровичей. Родители Надежды Ивановны были против этого брака. Молодые повенчались «увозом». Дурова подробно описала и страстную романтическую любовь родителей, и романтическое бегство матери из дому с бедным гусаром. Видимо, мать часто вспоминала и рассказывала эти эпизоды потому, что только они и были светлыми и счастливыми страницами ее замужества, следующие годы оказались цепью разочарований и страданий. Несмотря на то что после венчания Надежда Ивановна просила у отца прощения за нарушение его запрета, отец ее не простил и отказался от нее. В родительском доме она была баловнем семьи, не знала забот и уж конечно никаких материальных лишений; став женой строевого офицера невысокого чина (Дуров тогда имел чин ротмистра), к тому же живущего лишь на жалованье, она оказалась в совсем иных условиях. Ей пришлось ограничивать себя во всем, тяжелым и утомительным был походный быт, все это — да и многое другое — совершенно не походило на сложившееся у нее под влиянием чтения идиллических романов представление о жизни. «Муки, предшествовавшие моему рождению,— пишет Дурова,— удивили матушку самым неприятным образом; они не имели места в мечтах ее и произвели на нее первое невыгодное для меня впечатление». Надежда Ивановна ожидала сына, думая, что ради внука отец простит ее, но родилась девочка. Мать все же получила желанное прощение, однако неприязнь ее к дочери осталась.

Из статьи В. Б. Муравьёва "КАВАЛЕРИСТ-ДЕВИЦА НАДЕЖДА ДУРОВА"

@темы: Женщина, Биографии, Кавалерист-девица, Надежда Дурова

---

О Волошине

Родился Максимилиан Волошин 16 мая 1877 года в Киеве. Его отец — Александр Максимович Кириенко-Волошин, происходил из запорожских казаков, служил членом Киевской палаты уголовного и гражданского суда. Мать, Елена Оттобальдовна, — из обрусевшего немецкого рода. Через год после рождения сына семья переехала в Таганрог, однако семейная жизнь родителей не сложилась, и в 1879 году мать поэта переезжает с сыном в Севастополь. С тех пор они всегда вместе. Елена Оттобальдовна была женщиной независимой, решительной, образованной, с ярким, оригинальным умом и имела большое влияние на сына. После смерти отца в 1881 году маленький Макс вместе с матерью переезжает в Москву, где они прожили до 1893 года.
В Москве Волошин поступает в частную гимназию Л.И.Поливанова, но из-за дороговизны обучения через год переходит в 1-ю Московскую казенную гимназию. Любознательный, способный мальчик учился очень плохо. Он не терпел насилия школы, а учителя предубежденно относились к не по летам одаренному гимназисту. Позже Волошин напишет так об этом периоде своей жизни: «Тоска и отвращение ко всему, что в гимназии и от гимназии. Молюсь о юге и молюсь о том, чтобы стать поэтом». Эти желания вскоре исполнились. В 1893 году Елена Оттобальдовна приобретает недорогой участок в Крыму — в Коктебеле — поселке, находящемся недалеко от Феодосии. Волошин переходит в Феодосийскую гимназию. С 1980 года он пишет стихи, переводит, увлекается театром и декламацией.
Его первые стихи носят отпечаток увлечения Пушкиным, Некрасовым, Гейне. И это не удивительно: «С 5 лет — самостоятельное чтение книг в пределах материнской библиотеки. Уже с этой поры постоянными спутниками становятся: Пушкин, Лермонтов и Некрасов, Гоголь и Достоевский и немногим позже — Байрон и Эдгар По». В 1895 году было опубликовано первое стихотворение Волошина «Над могилой В.К.Виноградова», посвященное директору гимназии, который был добрым и гуманным человеком и мудрым руководителем. Это стихотворение входило в маленький сборник, посвященный памяти В.К.Виноградова и составленный феодосийскими преподавателями. Вскоре М.Волошин приобрел в Феодосии славу поэта. В гимназии проявился не только поэтический, а также и артистический дар Волошина, ему даже прочили большое актерское будущее. Но мать, желая направить сына по стопам отца, настояла на карьере юриста, и в 1899 году Волошин поступает на юридический факультет Московского университета. Однако правовые науки не интересовали его: «Два года студенческой жизни в Москве оставили впечатление пустоты и бесплодного искания». Волошин принимает активное участие в студенческом движении, за что его исключают из университета и высылают из Москвы. Несмотря на скорое восстановление в университете, Волошин все же покидает Москву. Его неудержимо влекла к себе Европа: ее жизнь, города, культура, история. Первое свое путешествие в далекие страны он совершил вместе с матерью в 1899 году (Италия, Швейцария, Франция, Германия). Затем отправился туда вновь вместе с друзьями (май — июль 1900). Странствия Волошина не сводились просто к любопытству туриста, который переезжает от одной достопримечательности к другой, он стремился узнать незнакомую страну как можно более полно, постичь во всех подробностях ее индивидуального облика. Собираясь с друзьями в первое самостоятельное путешествие, он изучал итальянский язык и путеводители по Италии, зарабатывал деньги рецензиями в «Русской мысли», приступил к систематическому изучению истории искусств, прочитал «Путешествие по Италии» Гете, выработал маршрут. Матери он писал: «Задача нелегкая: пройти через Тироль, озера, всю Италию, прожить в Риме, в Неаполе и вернуться через Афины и Константинополь, и в 3 месяца!» И все же ему это удалось. Путешествие было частично пешим, молодые люди были ограничены в средствах, что ничуть не мешало множеству полученных впечатлений. В шуточном своде правил, которым им предлагалось следовать, говорилось: «В путешествии не столько важно зрение, слух и обоняние, сколько осязание. Для того чтобы вполне узнать страну, необходимо ощупать ее вдоль и поперек подошвами своих сапог». И еще: «В путешествии количество виданного всегда обратно пропорционально количеству истраченного и съеденного». Видано было много, и Волошин заносит свои впечатления в записную книжку, щедро делится ими в письмах. Он же предлагает молодым людям, путешествующим вместе с ним, Леониду Кандаурову, Василию Ишееву и Алексею Смирнову, вести дневник в общей тетради под названием «Журнал путешествия, или Сколько стран можно увидать на полтораста рублей». Эти записи — фиксация непосредственных впечатлений от увиденного и пережитого, своеобразный конспект, призванный напомнить, воскресить в памяти важные подробности и душевные состояния. Но и в таком виде то, что написано Волошиным, отличается обстоятельностью и яркостью. Он часто дополнял заметки товарищей своими наблюдениями и размышлениями. Из его записей можно составить представление о том, какой он увидел Италию и другие страны, можно уловить то особенное, что отличает его путевые впечатления от впечатлений других русских литераторов этого времени.

Из статьи Татьяны Алешка. «Твои слова будут памятниками этих лет»

@темы: Биографии, Литературная критика, Волошин, Литература

---

О «Сатириконе» Петрония

Одно из самых своеобразных произведений древности, «Сатирикон», или «Сатиры», Петрония, сохранилось только в отрывках. То, что до нас дошло, -- части, по-видимому, очень обширного романа, охватывавшего, во всяком случае, больше шестнадцати книг: книга шестнадцатая, которой мы располагаем, не доводит повествовании до конца. К сожалению, невозможно с достаточной определенностью судить о характере «Сатирикона» по отдельным фрагментам, содержащим к тому же пропуски и лишенным связи между собой. Это обстоятельство породило в XVII веке фальсификацию француза Нодо, реставрировавшего пробелы: текст собственного сочинения он выдал за подлинный, сообщив, что обнаружил полную рукопись романа. Несмотря на неискусный характер этих вставок и грубые анахронизмы (Нодо, например, перенес в римскую действительность такие глубоко чуждые ей бытовые штрихи, как обыкновение светских молодых людей его времени присутствовать при утреннем туалете дамы), их ради цельности сюжета продолжают публиковать до сих пор, и они докучной тенью сопровождают роман Петрония.
Насколько можно судить по сохранившимся фрагментам, «Сатирикон» не имеет аналогий и стоит в древней литературе особняком. В причудливое единство автор спаял элементы многих известных нам жанров. Прежде всего здесь комически перелицованный греческий роман, и читатель без труда узнает в Энколпии и Гитоне знакомую ему, но пародийно сниженную любовную пару, а в их приключениях и бедах — стандартные мотивы греческого романа, кораблекрушения, мнимые смерти, любовные домогательства; враждебное божество, которое в традиционном романе распоряжается их судьбой, заменено здесь богом мужской силы Приапом. Чередование прозы и стиха заимствовано из так называемой Менипповой сатиры, обличительный или дидактический тон которой отброшен; использованы также мим, новелла, анекдот и ряд других жанров. Все они послужили только материалом, из которого автор создал нечто, по существу уже независимое от своих компонентов,— комический роман нравов.

С. Полякова. Об античном романе

@темы: Сатирикон, Петроний, Литературная критика, Античная литература

---

«Метаморфозы» Апулея

«Метаморфозы» Апулея — рассказ о превращенном в осла человеке — еще в древности получили название «Золотой осел», где эпитет означал высшую форму оценки, совпадая по смыслу со словами «замечательный», «прекраснейший». Такое отношение к роману, который был одновременно развлекательным и серьезным, понятно — он отвечал самым разнообразным потребностям и интересам: при желании можно было найти удовлетворение в его занимательности, а более вдумчивые читатели получали ответ на вопросы нравственные и религиозные.
В наши дни эта сторона «Метаморфоз», конечно, сохраняет лишь культурно-исторический интерес. Но художественное воздействие романа не утратило своей силы, а удаленность времени создания сообщила ему дополнительную привлекательность — возможность проникнуть в прославленный и малознакомый мир чужой культуры. Так что и мы называем «Метаморфозы» «Золотым ослом» не только по традиции.
Апулей использовал распространенный фольклорный сюжет превращений. Повествования о злоключениях человека, силой колдовских чар принявшего облик осла, были известны и до Апулея; это — не дошедшая до нас греческая повесть Лукия Патрского и сохранившаяся — тоже греческая — повесть «Лукий, или Осел», ошибочно приписывавшаяся Лукиану (II в. н. э.), с которой «Метаморфозы» имеют много точек соприкосновения. Предполагают, что оба они, Апулей и псевдо-Лукиан, перерабатывали, каждый по-своему, повесть Лукия Патрского. В отличие от конспективного изложения событий, характеризующего «Лукия» псевдо-Лукиана, Апулей дает подробный рассказ, перемежающийся большим количеством вставных новелл, а своей новой концовкой сообщает философское значение сюжету, пародийно-сатирически поданному псевдо-Лукианом.
Странствия Луция-осла кончаются неожиданным финалом: помощь богини Исиды возвращает ему человеческий облик, и отныне, пережив духовное перерождение, он становится адептом ее религии. В «Лукии» же развязка только подчеркивала комическое понимание автором своего материала; героя, вновь ставшего человеком, встречает оскорбительное разочарование возлюбленной, которой он нравился, когда был ослом, и его с позором прогоняют.
Торжественно-религиозная заключительная книга Апулея, присоединенная к забавным первым десяти, кажется нам странным несоответствием. Но нельзя забывать, что смешное и серьезно-величавое были в древности гораздо ближе друг к другу, чем сейчас, и Апулей мог, не вызывая удивления, завершить скитания Луция-осла столь своеобразно.
Финальную метаморфозу автор понимает как преодоление героем грубо животного, чувственного начала. Низменные формы человеческого существования воплощены в образе осла — животного, считавшегося в древности не столько глупым, сколько сладострастным, и сменяются формами чисто духовного бытия, поднимающего личность все выше по ступеням мистериального посвящения. В самом делении романа на одиннадцать книг содержится намек на его концепцию: для готовящихся посвятиться в таинства Исиды десять дней служили подготовкой к одиннадцатому — дню посвящения в мистерии. Перед нами, таким образом, повесть об освобождении личности от животной природы (животная природа подчеркивалась потерей человеческого облика) и торжестве ее в нравственно-религиозном прозрении.

С. Полякова. Об античном романе

@темы: Метаморфозы, Апулей, Античная литература

---

О графе Сегюре

Одним из наиболее интересных источников по истории России XVIII в. являются «Записки графа Сегюра» (1753—1830). В России он прожил около четырех лет — с 1785-го по 1789 г. Его записи, документы и докладные записки о пребывании в этой стране послужили лучшей и самой яркой частью обширных мемуаров французского посла.
«Записки» графа Сегюра открываются рассказом о приезде в империю. Свои первые впечатления от России он связывает с Петербургом. Сегюр отмечает «гений» Петра, благодаря которому возник город: «Под серым небом, несмотря на стужу... повсюду можно было видеть следы силы и власти и памятники гения Петра Великого... Я был приятно поражен, когда в местах, где некогда были одни лишь обширные бесплодные и смрадные болота, увидел красивые здания города, основанного Петром и сделавшегося менее чем в сто лет одним из богатейших, замечательнейших городов в Европе». По приезде в Петербург Сегюр деятельно знакомится с русским двором и со своими коллегами — послами европейских держав. В чем видит свою основную цель, главную задачу молодой блестящий посол короля Франции? Перед ним очень нелегкая задача — наладить взаимоотношения между его страной и Россией. Для Франции это чрезвычайно важно.
Во многом благодаря стараниям Сегюра был заключен русско-французский торговый договор 1787 г. Франция получила возможность торговать на тех же условиях, что и англичане, а русские товары освобождались от тяжелых пошлин в Марселе. Именно этим дипломатическим и политическим целям и задачам, разрешению их в спорах и контактах с русской дипломатией и государственными деятелями и посвящены мемуары Сегюра. Но не только им. Одновременно целая галерея современников Сегюра проходит перед нами. Картины быта, нравов, описание путешествий императорского двора к южным пределам страны и даже изображение природных ландшафтов содержатся в книге. И все-таки, пожалуй, наиболее рельефны и интересны у Сегюра портреты его знаменитых современников. Это прежде всего зарисовки характеров выдающихся личностей, которых он хорошо знал и с которыми он сталкивался на протяжении всего пребывания в России. Речь идет о Екатерине II и Потемкине. Сегюр наблюдал обоих и на дипломатических приемах, и при решении государственных дел, и в домашней обстановке. Наблюдений было много и самых разнообразных. Он подметил некоторые особенности характеров Екатерины и Потемкина и пишет о них с известной долей иронии и даже предубеждения, что, впрочем, естественно для иностранца, француза, дипломата, представляющего в России недружественную державу. И тем не менее в «Записках» находим очень интересные, живые, полнокровные изображения. Так, он отмечает большой государственный ум Екатерины, ее энергию, волю, самообладание, чувство такта и меры. Для Сегюра она образец политического деятеля. Екатерина решительно, четко ставит цель и стремится к ее достижению, много и плодотворно работает, пытается контролировать своих министров. В ряде случаев Сегюр пытается иллюстрировать отмеченные черты характера примерами. Екатерина стремится к созданию «хороших» законов для населения огромной страны, пытается обезопасить ее от внешних врагов, ревностно относится к защите ее интересов на международной арене.

Из статьи Ю. ЛИМОНОВА. РОССИЯ В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ СОЧИНЕНИЯХ XVIII в.

@темы: Российская Империя, Екатерина II, Сегюр

---

2-я Неделя Великого поста. Игнатий Брянчанинов. ЗНАЧЕНИЕ ПОСТА ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА

Внемлите себе, да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством.

Возлюбленные братия! Душеспасительно нам в дни святой Четыредесятницы не только удручать тела наши постом, но и беседовать о посте; душеспасительно нам в дни святой Четыредесятницы обратить все должное внимание на предостережение от пресыщения и насыщения, сделанное нам Самим Господом: Внемлите себе, — сказал Он, — да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством.

Установление поста — Божие установление. Первая заповедь, данная Богом человечеству, — заповедь о посте. Она была необходимо нужною для нас в раю, до падения нашего: тем нужнее она по падении. Заповедь о посте дана в раю, повторена в Евангелии. Вознесем мысли к Божественному установлению поста и созерцанием этого установления оживим, как бы душою, самый подвиг поста.

Подвиг поста не принадлежит исключительно телу; подвиг поста полезен и нужен не единственно для тела: он полезен и нужен преимущественно для ума и сердца. Внемлите себе, да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством. Спаситель мира открыл нам в этих словах достойное особенного внимания последствие от излишнего употребления пищи и питья, последствие страшное, последствие душепагубное. От угождения чреву отягощается, грубеет, ожесточается сердце; ум лишается своей легкости и духовности; человек соделывается плотским. Что значит плотской человек? — Именем плотского отмечает Священное Писание того несчастного человека, который пригвожден к земле, который неспособен к помышлениям и ощущениям духовным. Не имать Дух Мой пребывати в человецех сих вовеки, зане суть плоть*, — засвидетельствовал Бог. Плотской человек неспособен к Богопочитанию. Даже человек духовный, подвергшись насыщению, теряет свою духовность, теряет как бы самую способность знать Бога и служить ему. Яде Иаков, — говорит Священное Писание, называя Иаковом истинного служителя Божия, — и насытися, и отвержеся возлюбленный; уты, утолсте, разшире; и остави Бога, сотворшаго его, и отступи от Бога Спаса своего**. В такое состояние приходит подвижник, когда исключит из своих подвигов подвиг поста. Дебелость и мгла, сообщаемые телу обилием и неразборчивостию в пище, мало-помалу сообщаются телом сердцу, а сердцем уму. Тогда эти душевные очи, сердце и ум, притупляются; вечность скрывается от них; земная жизнь представляется для болезненного зрения бесконечною. Соответственно понятиям и чувствованиям направляется земное странствование, и злосчастный слепотствующий странник, вместе с отверженным змеем, на чреве ходит, и землю снедает вся дни земного живота своего***. Нарушение поста угрожает ученику Христову отпадением от Христа.

Такое влияние неумеренного или даже неосмотрительного и неосторожного употребления пищи на человека объясняет причину, по которой человек, в самом состоянии невинности своей, посреди наслаждений рая, нуждался в заповеди о посте. Ей предоставлено было сохранять новосозданную тварь, совокупленную из двух естеств, телесного и духовного, в духовном состоянии; ей предоставлено было уравновешивать два естества и соблюдать перевес при естестве духовном. С помощию ее человек мог непрестанно предстоять мыслию и сердцем пред Богом, мог быть неприступным для помысла и мечтания суетных.


Тем нужнее заповедь о посте для человека падшего. Пристрастие к земле, к кратковременной земной жизни, к ее сладостному, к ее великому и славному, самая наклонность к греху сделались свойственными падшему естеству, как свойственны недугу производимые им беспорядочные влечения и ощущения. Мы пригвождены к земле, прилеплены к ней всею душою — не только телом; соделались совершенно плотскими, лишены духовного ощущения, неспособны к помышлениям небесным. Заповедь о посте опять является первою, необходимою для нас заповедию. Только при помощи поста мы можем отторгнуться от земли! только при помощи поста мы можем противостать увлекательной силе земных наслаждений! только при помощи поста мы можем разорвать союз с грехом! только при помощи поста дух наш может освободиться от тяжких оков плоти! только при помощи поста мысль наша может возникнуть от земли и воззреть к Богу. По мере того, как мы возлагаем на себя благое иго поста, дух наш приобретает большую свободу: он устремляется в область духов, ему родственную, начинает часто обращаться к созерцанию Бога, погружаться в это неизмеримое и чудное созерцание, умедлять в нем. Если предметы вещественного мира, освещенные лучами вещественного солнца, непременно заимствуют от него и издают сияние: то как не просветиться нашему духу, когда он, свергнув при посредстве поста грубую и густую завесу плотяности, предстанет непосредственно Солнцу Правды — Богу? Он просвещается! он просвещается и изменяется! Возникают в нем помышления новые, божественные, открываются пред ним доселе неведомые ему таинства. Небеса поведают ему славу Божию*; твердь возвещает всемогущество сотворившей ее руки; все создания, видимые и невидимые, громко проповедуют неизреченную милость Создателя; он вкушает духовно и видит духовно яко благ Господь**. Благодатная легость и тонкость духа сообщатся телу: тело вслед за духом влечется к ощущениям духовным и предпочитает пищу нетленную, для которой оно создано, пище тленной, к которой оно ниспало. Первоначально оно с трудом подчиняется врачеванию и насилию поста; первоначально оно возмущается против установления поста, восстановляет против него дух наш, вооружается против него различными умствованиями, почерпнутыми из лжеименного разума: но, будучи укрощено и уврачевано постом, оно уже ощущает и мудрствует иначе. Его отношения к пресыщению таковы, каковы ощущения выздоровевшего человека к зловредным яствам, которых он неистово желал во время болезни; его отношения к пресыщению подобны отношениям к обнаруженному и уже явному яду, которым отнимается у духа преобладание над плотию, которым человек от подобия и сродства Ангелу низводится к подобию и сродству бессловесных. — Духовные воины, одержавшие победу над плотию посредством поста, представшие пред лице Господа для научения величайшим тайнам и возвышеннейшим добродетелям, слышат из уст Его учение о высокой добродетели поста и откровение тайны — того состояния, которое мало-помалу образуется от насыщения и пресыщения: Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством. Напоминается победителям тщательное хранение при себе оружия, которым добыта победа! И получается победа, и сохраняется добыча, приобретенная победою, одним и тем же оружием — постом.

Подвижник Христов, озаренный Свыше и научаемый своими благочестивыми опытами, обращаясь к рассматриванию собственно постного подвига, находит вполне нужным не только воздержание от пресыщения и постоянного насыщения, но и строгую разборчивость в пище. Эта разборчивость представляется излишнею только при поверхностном, беглом взгляде на себя; но в сущности качество пищи особенно важно. В раю воспрещено было единственно качество. В нашей юдоли плача, на земле, находим, что неразборчивость в качестве производит гораздо более душевных бедствий, нежели излишество в количестве. Не должно думать, что одному гроздию свойственно действовать на наш ум, на нашу душу; каждый род пищи имеет свойственное ему действие на кровь, на мозг, на все тело, а посредством тела и на дух. Кто внимательно наблюдает за собою, упражняясь в подвиге поста: тот найдет непременно нужным истрезвление тела и души от продолжительного употребления мяс и самых рыб; тот с любовию облобызает уставы Святой Церкви о посте и подчинится им.

Святые Отцы нарекли пост основанием всех добродетелей: потому что постом сохраняется в должной чистоте и трезвенности ум наш, в должной тонкости и духовности наше сердце. Тот, кто колеблет основание добродетелей, колеблет все здание добродетелей.

Братия! Будем протекать поприще святого поста с усердием и тщанием. Лишения, которым по видимому подвергается наше тело по уставу поста, ничтожны пред душевною пользою, которую способен принести пост. Отрешим посредством поста наши тела от роскошной и тучной трапезы, а сердца — от земли и тления, от той глубокой и пагубной забывчивости, которою мы отделяем себя от предстоящей нам и готовой объять нас вечности. Устремимся и духом и телом к Богу! Убоимся плотского состояния, производимого нарушением поста, убоимся производимой презрением поста совершенной неспособности к Богопочитанию и Богопознанию. Эта гибельная неспособность — начало вечной смерти. Эта гибельная неспособность является в нас тогда, когда, от пренебрежения Божественною заповедию о посте, мы попустим отягчать сердцам нашим объядением и пиянством. Аминь.
Источник.

@темы: Православие, Игнатий Брянчанинов, Великий Пост

---

Клюев и Есенин

Два стихотворения, схожая тематика, но...

Н.А. Клюев
<Лежанка ждет кота, пузан-горшок хозяйку...>

Из цикла «Избяные песни»
Лежанка ждет кота, пузан-горшок хозяйку —
Объявятся они, как в солнечную старь,
Мурлыке будет блин — а печку-многознайку
Насытят щаный пар и гречневая гарь.

В окне забрезжит луч — волхвующая сказка,
И вербой расцветет ласкающий уют;
Запечных бесенят хихиканье и пляска,
Как в заморозки ключ, испуганно замрут.

Увы, напрасен сон. Кудахчет тщетно рябка,
Что крошек нет в зобу, что сумрак так уныл —
Хозяйка в небесах, с мурлыки сшита шапка,
Чтоб дедовских седин буран не леденил.

Лишь в предрассветный час лесной, снотворной влагой
На избяную тварь нисходит угомон,
Как будто нет Судьбы, и про блины с котягой,
Блюдя печной дозор, шушукает заслон.

1914-1915
Источник.

С.А. Есенин
<Ах, как много на свете кошек...>

* * *
Сестре Шуре

Ах, как много на свете кошек,
Нам с тобой их не счесть никогда.
Сердцу снится душистый горошек,
И звенит голубая звезда.

Наяву ли, в бреду иль спросонок,
Только помню с далекого дня —
На лежанке мурлыкал котенок,
Безразлично смотря на меня.

Я еще тогда был ребенок,
Но под бабкину песню вскок
Он бросался, как юный тигренок,
На оброненный ею клубок.

Все прошло. Потерял я бабку,
А еще через несколько лет
Из кота того сделали шапку,
А ее износил наш дед.

13 сентября 1925
Источник.

Вам не кажется, что слава Есенина. как поэта, несколько завышена?

@темы: Поэзия, Клюев, Есенин, Стихи

---

Памятник маршалу Л. А. Говорову у Нарвских ворот

Наконец-то я сделала альбом, который лежал недоделанным несколько лет (!)
Памятник маршалу Л. А. Говорову у Нарвских ворот
Памятник маршалу Леониду Александровичу Говорову был установлен в Санкт-Петербурге на площади Стачек в январе 1999 года.


Говоров Леонид Александрович (1897—1955). Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза. С 1942 года командовал войсками Ленинградского фронта, под его руководством были проведены прорыв (1943 года) и полное и окончательное снятие блокады Ленинграда 27 января 1944 года.

Открытие памятника было решено приурочить к 55-й годовщине полного снятия блокады Ленинграда, исполнявшейся в 1999 году. С инициативой выступил Совет ветеранов Великой Отечественной войны, его поддержала городская администрация.

Для памятника была использована полнофигурная гипсовая статуя, выполненная в далёком 1945 году, когда маршал Говоров был еще жив. Произведение создал скульптор

Боголюбов Вениамин Яковлевич (1895—1954) и хранилось оно в Русском музее. С гипсовой скульптуры была снята модель и отлита в бронзе. Бронзолитейные работы проведены на заводе «Монументскульптура».

Первоначально памятник планировалось установить на пересечении Таллинского шоссе и ул. Стойкости, в начале аллеи комплекса Зеленого Пояса Славы «Рубеж», но потом было выбрано окончательное место — на площади Стачек (историческое название — Нарвская площадь (до 1923 года)).
Смотреть фотоальбом: http://dugward.ru/mir-piter/govorov/govorov.html

@темы: Санкт-Петербург, Фотография

---

Митрополит Антоний (Храповицкий). Торжество Православия и скорби Православия

Слово на Литургии в храме Христа Спасителя в Москве, в 1-е воскресение Великого поста
[1918]

Мы совершаем, братие, столь любимый православным народом праздник Православия. Из года в год кафедральные храмы переполняются в сей день благоговейными толпами богомольцев, а усерднейшие из них, особенно в нашей боголюбивой Москве, еще задолго до начала литургии спешат занять в церкви место, с которого можно было бы все слышать и видеть, запоздавшие же к началу службы уже лишаются и самой возможности протесниться в храм.

Но в настоящем году Торжество Православия совершается в нашей первопрестольной столице с двумя совершенно исключительными особенностями.

Первая из них заключается в том, что в нынешнем году Торжество Православия впервые справляется не в том храме, где оно справлялось в течение четырех с половиной веков, не в древнем Успенском соборе, а в новом соборном храме Рождества Христова. Конечно, храм этот по крайней мере вчетверо вместительнее Успенского; многочисленный собор священнослужителей представляет собою здесь несравненно более величественную картину, чем в тесном старом соборе. - Но не в этом заключается причина, по которой Торжество Православия перенесено ныне в новый собор: внешние удобства не понудили бы церковную Москву изменить исконный обычай - праздновать Православие пред чудотворными раками великих святых и пред чудотворным ликом Богоматери.

Нет, не по своей воле должны были собраться сегодня пастыри и паства московские в новый собор, а потому что ее не пускают в священный Кремль и в чудотворную древнюю церковь Успения. Дожили мы до таких времен, когда жителям столицы заложен путь к самым дорогим, самым родным их святыням, когда приходится им отыскивать другие места для своих священных собраний, чем в прежние годы! Того ли мы ожидали для себя и для своей родной Церкви в эти прежние годы, даже в прошлом году? Справляя в тот год Торжество Православия в середине февраля, как уповали мы совершить это торжество через год, в настоящем 1918 году?
Тогда наши верные войска грозною стеною собрались против врага и, усилившись вчетверо по своему числу и по количеству оружия, должны были с наступлением весны быстрым победоносным потоком пройти по вражеской земле до Вены и Берлина и достигнуть тех целей, с которыми начата была русским народом та священная и самоотверженная война, т.е. освободить доблестное племя православных сербов от поработительных посягательств еретиков, протянуть руку братского общения к умолявшим о том Россию нашим единокровным малороссам-галичанам и освободить от инородного ига их родину - нашу родину, наследственный удел равноапостольного Владимира, русскую Галицию и, что всего важнее, дать ее сынам, а нашим родным братьям, возможность возвратиться в лоно Святой Церкви от униатской ереси, куда вовлекли ее насилием поработителей и коварством иезуитов.

Да, год тому назад мы, все русские люди, надеялись на то, что сегодняшнее Торжество Православия мы будем справлять уже вместе с ними, что к этому дню, как было сказано, уже не будет Подъяремной Руси, а единая свободная и Православная Русь.

Но и этим не ограничивались наши надежды и молитвенные желания. Уже исполнен был рисунок креста для водворения его на куполе Константинопольской Софии; уже близко было к исполнению обещание московского царя Алексея Михайловича, данное от имени своего потомства и всего русского народа Восточным Патриархам, обещание освободить православные народы из-под ига неверных мусульман и возвратить христианам все древние храмы, обращенные в магометанские мечети.

Россия должна была занять проливы Черного моря, но не покорять себе священной столицы великой Византии, а восстановить это священное государство наших отцев и учителей по спасительной вере Христовой, т.е. греков, а себе приобрести отечество всех истинных христиан, т.е. Святую Землю, Иерусалим, Гроб Господень, и, соединив ее широкой полосой земли с Южным Кавказом, заселить те святые места добровольными русскими переселенцами, которые ринулись бы туда в таком изобилии, что в несколько лет обратили бы Палестину и Сирию в какую-нибудь Владимирскую или Харьковскую губернию, конечно, сохранив все преимущества того полумиллиона христиан и их пастырей, которые доныне уцелели еще там от турецких насилий.

Не один русский православный люд жил такими надеждами и полагал за них сотни тысяч своих жизней в тяжком воинском подвиге: этими надеждами жили, ими дышали, ими утешались в своих страданиях, скажем без преувеличения, все православные народы всего современного мира, вся Святая Соборная и Апостольская Церковь. Вся она ожидала, что наступившее теперь 1918-е лето Господне будет таким светлым торжеством Православия, каким не было даже то 842-е лето, когда в память духовной победы над еретиками-иконоборцами был установлен настоящий праздник.

И что же? Вместо освобождения порабощенных православных народов Церковь Российская впала сама в такое порабощенное состояние, какого не испытывали наши единоверные племена ни под властью магометан, ни под властью западных еретиков, ни наши предки под игом татар.

Наши церкви подвергаются расстрелам и ограблению, их имущества повсеместно расхищаются; наши школы лишены права учить детей и юношей тому, что Господь назвал единым на потребу, т.е. словесам святого Евангелия и вообще закону Божию; наши пастыри и архипастыри изгоняются из церковных домов; наши воинские полки лишаются своих церквей и священников, а училища и академии, воспитывавшие пастырей церковных, совершенно упраздняются. Ни евреи, ни магометане, ни язычники, ни католики, ни сектанты, ни протестанты не лишены тех прав и преимуществ, каких лишен православный люд на Руси.

Итак, взамен осуществления надежд на чрезвычайное, исключительно радостное Торжество Православия в настоящем году, не лучше ли бы было вовсе его отменить или даже заменить плачем о Православии, плачем Иеремии над разрушенными святынями древнего Сиона? При виде пробитого бомбой купола Успенского Собора, разбитой стены Киево-Печерской Великой Церкви, при виде разоренных монастырей и опустошенных причтовых домов, при виде нищенствующих иереев-изгнанников, их плачущих голодных детей, училищ с вынесенными из них образами и прочих ужасов современного развращения, не уместнее было бы и нам взамен торжества ужасаться и тосковать и восклицать с пророком: око мое, око мое изливает воды, ибо далек от меня утешитель, который оживил бы душу мою (Плач. 1, 16). Воззри Господи и посмотри, как я унижен. Да не будет этого с вами, все проходящие путем, взгляните и посмотрите, есть ли болезнь, как моя болезнь, какая постигла меня, какую наслал на меня Господь в день пламенного гнева Своего? (Плач. 1, 12). О, кто даст главе моей воду и глазам моим источник слез. Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего (Иер. 9, 1).

Но ужели нет у нас утешения в горестях нашей народно-церковной жизни? Ужели вовсе не о чем торжествовать нашей Церкви в нарочитый день сегодняшнего Торжества Православия? Мы сказали, что двумя особыми свойствами нынешний праздник отличается от прошлогоднего и раннейших. Одно, столь грустное, мы разъяснили, но другое, уже радостное, дает нам возможность торжествовать и в настоящую печальную годину. Радость эта заключается в том, что впервые после двухвекового перерыва наша Церковь совершает "летнее торжество свое" в своей канонической полноте, со своею законною главою, получив своего богоданного жениха после двухвекового вдовства, и к нему, наряду с печальными воплями Иеремии, могут быть ныне применены и радостные предречения Исайи: не смущайся, ибо не будешь в поругании; ты забудешь посрамление юности твоей и не будешь более вспоминать о безславии вдовства твоего (Ис. 54, 4).

До сего года наша Церковь была богаче, многолюднее и по плоти сильнее всех прочих Православных Церквей, но была лишена даже того, что все они имели, т.е. своего высшего пастыря, своего общего отца, "который имел бы попечение о всей стране", как того требуют Вселенские соборы; и на этом-то вдовстве церковном, на этой духовной бесхозяйственности ее, на этом беспастырстве и нашло место для своего ядовитого произрастания то маловерие и безверие, то следование за еретическими и противобожными учениями Запада, которое теперь открыто восстало на нее и стремится ее вовсе истребить с лица родной земли, - то бесцерковное настроение умов правящей части общества, которое в продолжение двух веков старалось оторвать нашу Церковь от живого общения со всею правоверующею вселенною и отторгнуть сердца людей от исповедуемой нами в символе Церкви Вселенской.

Беспрепятственно и пышно совершали мы в истекшие годы торжества Православия в кафедральных соборах, градских и столичных, но тоскливо сжимались сердца православных, когда, провозглашая в сей день многолетия Восточным Патриархам, мы не могли причислить к этой молитвенной здравице Патриарха Всероссийского, а только вспоминали о своей потерянной нами славе церковной, возглашая вечную память давно почившим российским Патриархам. Ныне же наше торжество возглавляет давно жданный жених поместной Российской Церкви, и вот она в разоренном нашем государстве, окруженная злобствующими врагами нашей спасительной веры, торжествует и благодарит Бога о том, что Он послал ей в утешение среди настоящих скорбей то, чего она была лишена в годы своего внешнего благополучия и безопасности.

Жизнь, жизнь одушевленная, дружная и всеобщая в Христовом стаде может теперь разливаться широкой волной, и церковное учение, и обращение отпадших, и просвещение неверных, и что особенно важно и необходимо - постоянное братское единение со всеми православными Церквами Востока, ибо не одной какой-либо стране даны обетование о неодолимости Церкви вратами ада, а всей Вселенской Церкви, и она одна есть непогрешимая хранительница и истолковательница Божественных словес.

Вот какой новый источник вечных и святых сокровищ дарован нам от Бога в настоящую, хотя и печальную годину и вот о чем можем и должны мы торжествовать в сей нарочитый день и благодарить Бога, пославшего столь обильное утешение в сердца наши!

В этом-то и заключается вторая, уже не грустная, а радостная особенность настоящего праздника сравнительно с пережитыми годами. Но что доброго осталось нам и от этих прежних годов русской церковной жизни?

О, конечно, очень много! А если бы этого доброго содержания нашей церковной жизни осталось мало или вовсе не осталось бы, то, разумеется, нечего было бы особенно радоваться восстановлению канонического строя Церкви, т.е. Патриаршества.

То высокое и прекрасное, что хранится в нашей Церкви Православной, в нашей русской пастве и пастырстве, заключается в их отношении к жизни и к вере. Запад взирает на временную жизнь как на наслаждение, а на религию как на одно из средств (даже сомнительных) к поддержанию этого благополучия. Напротив, русские люди, даже и не очень твердые в вере, понимают жизнь как подвиг, цель жизни видят в духовном совершенствовании, в борьбе со страстями, в усвоении добродетелей - словом, в том, чего европейцы даже и не поймут, если будете с ними говорить о подобных предметах. Правда и то, что в последний год множество русских людей изменили своим убеждениям, открыто отказываются от св. веры, предаются самым скверным порокам, грабят, убивают, богохульствуют, предают родину врагам и продают душу свою диаволу; но не должно думать, что такие люди составляют большинство русского народа; они только овладели положением в настоящие печальные дни, а огромное большинство оплакивают это положение и негодуют на их преступные деяния. Да и те, которые отверглись от веры и родины, они в глубине сердца терзаются укорами совести и, при терпеливом вразумлении со стороны людей благоразумных, быстро сознаются в своем заблуждении и в том, что своими жестокими преступлениями они тщетно надеялись убить голос совести и поработить ее новым безбожным учениям, но в то же время продолжали чувствовать, что поддались гибельному обману и ослеплению под влиянием либо людей нерусских, либо уголовных каторжников, которые ими верховодили.

А то огромное большинство русского народа, которое, сидя в деревне и городах, продолжает смиренно в поте лица трудиться над своим делом и больше прежнего переполняет святые храмы, говеет и жертвует на церкви и на бедных, - оно по-прежнему носит в своих сердцах высокие заветы Христовы; по-прежнему оно вовсе не похоже на современных европейцев: оно отличается от последних неслыханною среди них откровенностью, искренностью, доверчивостью, отсутствием гордыни и незлобием; оно благодушно принимает обличение, быстро умиляется сердцем и отзывчиво на мольбу. Кто не прослезится много раз, читая о геройстве наших воинов до прошлогоднего марта, особенно о геройстве их братолюбия, когда солдат, ранивший противника в атаке, сейчас сам же перевязывает его раны и, взвалив к себе на плечи, несет его на санитарный пункт? Таких подвигов вы не встретите среди еретиков и никогда не верьте укоренившемуся в нашем обществе, воспитанному немецкими гувернантками, ложному убеждению, будто лютеране и католики ничем не хуже православных.

Указанное геройство духа, понятие о жизни как о подвиге хранится только в Церкви, а так как оно в большинстве ее сынов хранится и до настоящих дней, то Торжество Православия совершается сегодня вполне законно, как торжество благочестия, торжество Христовой правды на земле; и оно будет совершаться с тем же восторженным прославлением Пастыреначальника душ наших, как в прошедшие годы, когда Церковь именовалась господствующей. Да! оно будет продолжаться и в том случае, если государство наше подпадет полному подчинению врагов, если даже на православных откроется прямое гонение. Церковь будет торжествовать о своем вечном спасении, о том, что ее чада идут ко Христу, как Он и завещал нам: блажени будете, егда возненавидят вас человецы и разлучат вы и поносят и пронесут имя ваше, яко зло Сына Человеческого ради; возрадуйтеся в той день и взыграйте, се бо мзда ваша многа на небеси. Аминь.
Источник.

@темы: Православие, Праздники, Торжество Православия

---

М.В. Гуминенко. Добро и зло - понятия относительные или конкретные?

Вопрос сложный лишь с точки зрения человеческого, материального мира. Этот мир вообще устроен сложно. Например, человек состоит из органов и тканей, органы и ткани - из клеток, клетки выстраиваются в соответствии с программой которую задают гены и хромосомы. Хромосомы собраны из органических соединений, те - из молекул определённых веществ. Молекула - из атомов, атомы - из ядер, протонов, нейтронов и электронов. А из чего состоят последние - мы пока даже не знаем.

Да, мир сложен. Но Тот, Кто его создал, прост. Я говорю о Боге. Тут напрашивается аналогия с писательством. Точно так же, как писатель знает всех своих персонажей, Бог знает каждого человека. Создавая нас по своему образу и подобию, Бог наделяет нас творческим началом, поэтому и писатель стремится создавать свои собственные миры, населяя их творческими личностями.

Интересные персонажи всегда сложные. Автор в сравнении с ними прост. Он стоит над произведением и именно он закладывает в текст эталоны, по которым судит героев и события. Судить его самого персонажи могут только в том случае, если автор этого захочет. И Бог, пребывая в мире, одновременно стоит над миром, пока не давая нам возможности себя изучить (хотя судить Бога у нас уже вошло в привычку, но что Ему с того?).
Читать далее...

---

Юрий Бондарев о Есенине

"...В те годы (это было начало века) некоторые томимые мистическими идеями теоретики призывали к постижению бестелесной красоты, к службе готической, к болезненно изогнутой арке, к ангельской душе святых грешниц, лик которых является лишь среди звезд, и отвергали реализм как «простое ретуширование действительности», где отсутствует духовное начало. Энергичный, юный, живой среди этих певцов отрешенной неземной красоты, Есенин трудно вставляется в ряд представителей какого-либо модного направления, театрально-литературной школы, средневековой традиции, он, по сути, чужероден был и акмеизму. Сам по себе явление уникальное, это был художник русского вызывающего дарования, ярчайшая страстная натура, истинный сын своего противоречивого времени.
Не нужно искать в поэте сахар с солью, ужас жизни, павлина в голове, нужно искать в нем поэтическую правду бытия, колдовское очарование неподслащенной красотой, за короткую жизнь так неповторимо выявленные им. Но Есенин прошел и через умствующее уродство неустанных в своей нечестивости критиков, зло воображающих национального гения в кабацком дыму в разорванной на груди рубашке, с криком «Эх, ты гой еси!" в порыве языческого анархизма и патриархального экстаза отрицающего революционный город, до которого он якобы не дошел, не дорос...
Нет, город и революция не были для него «запечатанной дверью» на околице деревни. Обладая европейской культурой, познав и деревню, и город, он бесстрашно стоял на всех ветрах послереволюционной поры, дыша радостным воздухом свободы. В нем неистово горели, обжигая, страстные, порой взрывные чувства, не сдержанные благоразумием расчета, его терзало, задавало неуспокоенные вопросы главное в жизни, что всегда мучило думающего русского интеллигента: «Кто я?», «Что есть человек?» — вопросы, которые Циолковский считал совершенно необходимыми в попытке познания смысла жизни.
Он, Есенин, так же как и Блок, был убежден, что России суждено идти не по пути европейско-американскому, а по своему, не похожему ни на один известный путь. Он убежден был и в том, что культура — это не только движение вперед, но это и движение к истокам, а без знания русской деревни узнать Россию вообще нельзя..."

Юрий Бондарев "НЕЗАКАТНАЯ ЗВЕЗДА"

@темы: Поэзия, Литературная критика, Есенин

---

Прокушев о Есенине

Сердце гениального поэта испытывает воистину «космические» эмоциональные, нравственные перегрузки. На совесть его неодолимо ложатся тревоги, заботы Отчизны, людские слезы и печаль, светлые и радостные мгновения счастья народного. Жизнь его — пророческий духовный подвиг.
Что делать! Пока такой поэт рядом с нами, далеко не всегда сознаем мы, его современники, эту истину. Лишь со временем открывается она сполна нашим потомкам, во всем ее историческом значении и величии. Так когда-то было с гениальным Пушкиным, Лермонтовым, Некрасовым; так позднее случилось с великим Блоком и Маяковским; так было с Есениным...
«...С каждым годом все больше и больше вырисовывается лицо культуры советской России, пролетарской России. И последний символист, Есенин, довольно скоро утратит свою популярность, хотя творчество его останется навсегда свидетельством о психическом складе людей отмершей культуры".
«Он хотел быть вместе с революцией, но не сумел. Он не пошел в ногу с жизнью — и жизнь ушла от него. И он погиб».
«...Есенин... по характеру своего творчества в его существенном — типичный представитель буржуазного и мелкобуржуазного упаднического индивидуализма».
«Есенин, как поэт, жил и умер в Москве кабацкой».
«Есенин, поэт самоубийства...»

...Как справедливо однажды заметил Александр Блок, гений всегда народен.
Историей рода человеческого, равно как и своим народом, на него каждый раз возлагается священная миссия: быть совестью и пророком своего времени, врачевателем народной души.
Судьба гениального поэта России — Сергея Есенина — блистательное тому подтверждение. В его стихах и поэмах есть и беспощадный нравственный счет своим ошибкам и заблуждениям, и кричащие противоречия, отражающие объективные противоречия самой действительности, равно как и субъективные противоречия во взглядах самого поэта. Нет во всем творчестве Есенина, его гражданской жизни одного: ухода, отстраненности от самых жгучих, самых животрепещущих, самых сложных социально-классовых, политических, моральных, нравственных, этических проблем, которые встали перед Родиной поэта, его народом в годы революции.
Только поэт, которого до глубины души, столь нераздельно и постоянно волновала и красота родных «рязанских раздолий», и судьба «Руси крестьянской» в революции, и будущее всего «шара земного», мог создать «Инонию» и «Сорокоуст», «Пугачева» и «Страну негодяев», «Москву кабацкую» и «Персидские мотивы», «Русь советскую» и «Письмо к женщине», «Песнь о великом походе» и поэму «Ленин», «Капитана земли» и «Балладу о двадцати шести», «Черного человека» и «Анну Снегину».
А лирико-философские стихи Есенина! Такие, как «Не жалею, не зову, не плачу...», «Отговорила роща золотая...», «Мы теперь уходим понемногу...», «Спит ковыль. Равнина дорогая...», «Жизнь — обман с чарующей тоской...», «Цветы мне говорят — прощай...» и другие. Сколько в лих самого сокровенного, есенинского, лично пережитого поэтом, и одновременно сколько общечеловеческой доброты и сердечного тепла, которого ныне так явно не хватает на нашей планете.
Все очевиднее становится сегодня непреходящее значение и самобытнейшего прозаического наследия Есенина, его юношеской повести «Яр», рассказов «У Белой воды», «Бобыль и Дружок», очерка «Железный Миргород», его автобиографической, критической, эпистолярной прозы.
Художественный мир Есенина-прозаика романтически-эмоционален, драматичен, афористичен в слове, языке. Проза поэта, как правило, предельно реалистична в показе картин народной жизни. Ныне мы только начинаем открывать ее для себя.
Юрий Прокушев. ПРОЗРЕНИЯ ГЕНИЯ (Читая и перечитывая Есенина)

---

С.А. Есенин <Сохнет стаявшая глина...>

* * *

Сохнет стаявшая глина,
На сугорьях гниль опенок.
Пляшет ветер по равнинам,
Рыжий ласковый осленок.

Пахнет вербой и смолою.
Синь то дремлет, то вздыхает.
У лесного аналоя
Воробей псалтырь читает.

Прошлогодний лист в овраге
Средь кустов — как ворох меди.
Кто-то в солнечной сермяге
На осленке рыжем едет.

Прядь волос нежней кудели,
Но лицо его туманно.
Никнут сосны, никнут ели
И кричат ему: «Осанна!»

1914
Источник.

@темы: Поэзия, Есенин, Стихи

---

Батюшков во многом опередил свою эпоху, свое время...

...в сознании наших современников имя Батюшкова возникает всегда рядом с пушкинским. Учитель и старший друг лицеиста Пушкина, он один из первых сумел предугадать гениальность его поэтического дара...
...Батюшков во многом опередил свою эпоху, свое время. ..
...В 1997 году исполнится 210 лет со дня рождения К. Н. Батюшкова, но отрадно заметить, что его наследие дорого и важно сегодняшнему читателю не только и не столько своей исторической, сколько поэтической «памятью сердца», созвучной нашим умонастроениям, нашему сегодняшнему духовному опыту.
Удивительно злободневно звучат стихи, написанные другим русским поэтом, младшим современником Батюшкова:

Век шествует путем своим железным,
В сердцах корысть, и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчетливей, бесстыдней занята...

Из Предисловия Л. Страховой

@темы: Поэзия, Литературная критика, Батюшков

---

О Баратынском

...с самых первых своих шагов на литературном поприще Е. А. Баратынский шел «своею дорогой один и независим». В историю отечественной литературы он вошел как признанный мастер философской лирики. Едва ли не первым из русских поэтов он сумел заглянуть в тайны человеческого бытия, в самые потаенные закоулки человеческой души....

...«Читая стихи Баратынского, забываешь о поэте и тем более видишь перед собой человека, с которым можно не соглашаться, но которому не можешь отказать в своей симпатии, потому что этот человек, сильно чувствуя, много думал, следовательно, жил, как не всем дано жить», — писал В. Г. Белинский год спустя после смерти Баратынского. Освоение его поэтического наследия русской поэзией шло сложными и извилистыми путями: его то забывали или объявляли «второстепенным» поэтом, то интерес к нему вспыхивал вновь. Вслед за Белинским, признававшим первенство Баратынского среди «поэтов, появившихся с Пушкиным», его оценили и прочитали заново поэты «серебряного века», среди которых Брюсов, Бунин и Блок, высказавшийся о Баратынском как о поэте, «опередившем свой век в одиноких мучениях и исканиях». Сам Баратынский, весьма требовательно относившийся к своей Музе («Не ослеплен я Музою моею...»), все же надеялся на живой отклик в душах потомков...

Из Предисловия Л. Страховой

@темы: Литературная критика, Баратынский, Литература

---

Праздник Сретения Господня, поучение Викроа Гурьева

Нищелюбцам делать добро для бедных помогает Сам Бог

(Слово о святем Венедикте, како искупи нища, у Бога испросив злато. Прол. Февр. 1)

Отчего это, братие, в беднейших монастырях наших, где монахам иной раз и самим есть нечего, все-таки всегда видим нищих и других бедняков, которых иноки у себя привечают, дают им ночлег, поят, кормят их, а по возможности иногда и другие благодеяния им оказывают: одевают, обувают и т.п.? Откуда они берут средства на раздачу милостыни? На что кормят нищих? Откуда берут деньги на это? Кто им помогает?

«Был, — говорит слово церковное, — в стране Римской инок и чудотворец именем Венедикт. Он был чрезвычайно милостив к бедным, не отказывал ни одному просящему у него и начальником над многими был монастырями. Ради его особенной любви к бедным иноки его терпели нужду и бывали времена, когда денег у них совсем не было. И вот однажды, в такое время, к Венедикту пришел один муж, теснимый своим заимодавцем, и просил у святого помощи. У Венедикта не было ничего, и он сказал пришедшему: «Брат, двенадцати золотых монет, которые ты просишь, теперь у меня нет, но потерпи два дня и потом зайди ко мне. Там видно будет». Не имевший чем уплатить долг ушел, а Венедикт стал на молитву и усердно просил Бога, чтобы Он помог ему удовлетворить просителя. На третий день последний опять пришел к преподобному и снова стал умолять его о помощи. Что же случилось? В монастыре был сосуд, в котором обыкновенно сохранялась кутия. По молитве преподобного, вверху ее неожиданно появились тринадцать златниц, которые Венедикт взял, отдал бедному должнику и сказал: «Вот двенадцатью златницами уплати долг, а тринадцатую оставь у себя и употреби на свои другия нужды». «Сия вся, — заключает слово, — умеет творить всемогущая милостыня и нестяжательность Христа ради».

Так вот Кто помогал инокам беднейших монастырей кормить нищих и оказывать милость бедствующим! Помогал Бог, очи Коего на нищего призирают и Который есть отец беспомощных и сирот и Который сторицею возвращает нищелюбцам разданное ими. Да не тут ли, братие, к слову сказать, заключается и разгадка того, почему многие из беднейших монастырей, в которых жили иноки-нищелюбцы, строенные сначала клетски, т.е. как простая изба, где нищелюбцы сами питались часто укрухами гнилого хлеба, где мерцающая лучина светила их чтению и пению, — эти монастыри сделались со временем богатейшими лаврами, небеси подобными по своим зданиям, залитыми золотом и огнями? Да, потому они такими сделались, что весьма и весьма много дали взаим Богови чрез руки нуждающихся, а Бог заем Свой уплатил им сторицею.

Поэтому, в каком бы положении вы ни находились, бедны вы или богаты, милосердия вообще и нищелюбия в частности не забывайте, ибо за Богом разданное вами не пропадает. «Аз, говорит Он чрез блаженного Августина, (рече Господь) восприях, Аз воздам, взалкахся и дасте Ми ясти и проч. Землю Я восприял, воздам небо; временное получил, воздам вечное; хлеб получил, хлеб и отдам, но небесный и вечный; гостиницу получил, дом отдам; находясь в темнице и посещен быв, воздам свободу («Нетленная пища», стр. 222).

Так-то милостив Господь к нищелюбцам! Поэтому милосердия не забывайте, ибо им благоугождается Бог. Аминь.
Источник.

@темы: Православие, Праздники, Сретение, Виктор Гурьев

---

Английский (пешеходный) мост через реку Фонтанку

Английский мост - это пешеходный мост в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга через реку Фонтанку, он соединяет Покровский и Безымянный острова. Расположен напротив Английского проспекта.

Мост связывает лечебные корпуса Окружного медицинского Центра с жилыми кварталами района Садовой улицы и площади Тургенева.

Первый мост на этом месте был построен после обрушения в 1905 году Египетского моста, как переправа его дублирующая. Мост возведён по проекту военного инженера, генерал-майора Лихачева Петра Александровича. Мост был пешеходный деревянный пятипролётный балочно-разрезной системы. Длина его составляла 61 метр, ширина - 4,5 метра. Назван был по близлежащей магистрали - Английскому проспекту.

С 1910 года до 1920-х годов мост назывался Английский пешеходный мост, с 1920-х - просто Английский мост.

В 1963 году старый деревянный мост был перестроен в трехпролетный, металлический, балочно-неразрезной системы. Перестройка была вызвана необходимостью прокладки здесь теплофикационных труб. Проект составлен в институте "Ленгипроинжпроект" по заказу Теплосети Топливно-Энергетического управления.

Авторами проекта стали инженер А.А. Куликов (по другим данным - Керликов), архитекторы Пётр Артемьевич Арешев и Владимир Сергеевич Васильковский - авторы проектов Каменноостровского, Итальянского, заново отстроенного Египетского моста, Красногвардейского, Ушаковского мостов, павильона для разводки моста, который ныне используется как часовня во имя Иконы Божией Матери Всецарица при Иоанновской церкви и других объектов.

Альбом.

@темы: Санкт-Петербург, Архитектура, Мосты Петербурга, Английский мост

---

В.И. Иванов. Атлантида

Лежит под Океаном
Нетленная страна.
А древле, за туманом,
Над темным Океаном,
Незримая, она,

Как остров сокровенный
Колдуньи Калипсо,
Цвела в красе надменной;
И мимо сокровенной
Катилось колесо

Слепого Солнцебога,
И мимо боги шли...
Но, взмыв с колонн чертога
В долинах Солнцебога,
Вы, лебеди, нашли

Тот край волшебной славы,
Весь в куревах чудес, —
Вскричали, величавы,
И пали снегом славы
Из зелени небес.

Что рдеет подо мглами?
Вы сердце той земли
Похитили, и пламя,
Окутанное мглами,
За море унесли.

И розой этот пламень
Вселенной с неба дан;
А остров, мертвый камень,
Отдав небесный пламень,
Нисходит в Океан.

Но живы властелины
Подводной глубины,
И ждут глухой судьбины
Живые властелины,
И сроки сочтены.

Храните розу, братья!
Придет возмездья срок,
И рушатся заклятья.
Достойнейшему, братья,
Присудит розу рок.

Изыдет облак воев
За сердцем древних стран:
Из яростных прибоев
Полки воскресших воев
Извергнет Океан.

Лелейте розу свято:
О сердце мира суд!..
Чу, лебеди заката,
Вещающие свято,
Вечерний клич несут.

<1910>
Источник.

@темы: Поэзия, Вячеслав Иванов, Стихи

---

Сегодня - день памяти св. блаженной Ксении Петербургской

Блаженная Ксения родилась между 1719 и 1730 годами, свой спасительный подвиг она несла в Петербурге. Мужем Ксении был певчий придворного хора Андрей Феодорович Петров, служивший в звании полковника. О детстве и юности блаженной ничего не известно, память народная сохранила лишь то, что связано с началом подвига юродства Ксении — внезапная смерть мужа, умершего без христианского приготовления.

Потрясенная этим страшным событием, 26-летняя вдова решила начать труднейший христианский подвиг — казаться безумною, дабы, принеся в жертву Богу самое данное, что есть у человека — разум, умолить Создателя о помиловании внезапно скончавшегося супруга Андрея. Посему, дабы спасти своего мужа, Ксения отказалась от всех благ мира, отреклась от звания и богатства и более того, от себя самой, она оставила свое имя и, приняв имя супруга, прошла под его именем весь свой жизненный путь, принеся на алтарь Божий дары всеспасительного подвига любви к ближнему.

Своего желания казаться безумною Ксения достигла в день похорон мужа; когда Андрея Феодоровича повезли на кладбище, блаженная одела на себя его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз и в таком костюме пошла провожать гроб супруга. Родственники мужа и знакомые Ксении весьма сожалели о ней, они думали, что смерть Андрея Феодоровича внезапным горем помрачила сознание молодой овдовевшей жены. Ксения же, как потерявшая рассудок, утешала их, говоря: «Андрей Феодорович не умер, — но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла». «Не зовите меня больше Ксеньей, но зовите меня Андреем Феодоровичем». С такими словами Ксения стала скитаться по улицам Петербурга, сообщая всем, знавшим ее, что «Ксеньюшка моя скончалась, и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут».

После смерти мужа овдовевшей Ксении отошло имущество Андрея Феодоровича — дом, который он имел в приходе церкви апостола Матфия на Петербургской стороне. Часть этого дома снимала одна благочестивая христианка Параскева Антонова, хорошо знавшая Ксению и давно бывшая с нею в дружбе. Утешая после похорон «помрачившуюся умом» вдову, Параскева в причитаниях спросила: «Как же ты будешь жить теперь, матушка?» На это, начавшая свой подвиг юродства Ксенья ответила: «Да что, ведь я похоронила свою Ксеньюшку, и мне теперь больше ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу, пусть молятся об упокоении души рабы Божией Ксении».

Тогда Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, ибо ей самой нужно будет на что-то жить и кормиться, но Ксения твердо отвечала: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет».

Услышав о таком решении, Параскева из жалости о «повредившейся умом» вдове, обратилась к родственникам ее мужа Андрея Петрова с просьбой поспособствовать ей предотвратить Ксению от такого неразумного поступка. Родные мужа подали прошение начальству умершего Андрея Феодоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. По причине этого Ксения была вызвана на соответствующее обследование, которое заключило, что она совершенно здорова и утвердило за ней право распоряжаться своим имуществом как ей угодно.

После этого блаженная Ксения, вольная во всех своих действиях, раздала все принадлежавшее ей имение и в одном только мужнином костюме вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Теперь какого-либо определенного местожительства Ксения не имела. Она в своем странном одеянии целыми днями бродила по Петербургской стороне по преимуществу в районе прихода церкви святого Апостола Матфия. Встречающимся знакомым и обращающимся к ней по имени она с досадой говорила: «Ну какое вам дело до покойницы Ксении, она вам ничего худого не сделала».

Через некоторое время все могли убедиться в безумстве молодой вдовы: ее странный костюм и невразумительные разговоры, ее кротость и незлобие давали повод злым людям и в особенности шалунам мальчишкам глумиться над блаженной. Так блаженная Ксения начала свой подвиг. Целыми днями она скиталась по улицам Петербурга, зимой и летом, в зной и стужу подвергаясь всяким нападкам и насмешкам, она, непрестанно молясь, безропотно несла свой спасительный подвиг.

В это время началось строительство новой каменной церкви на Смоленском кладбище. Воздвигнутое строение было уже весьма высоким, так что каменщикам приходилось сначала поднимать кирпич на леса, а потом класть его в кладку. Тогда блаженная Ксения решила тайно по ночам помогать строителям, она целыми ночами поднимала кирпич и складывала его на лесах. Наутро приходили рабочие и очень удивлялись случившемуся. Наконец, они решили узнать, кто все же этот незримый помощник строительства. Оказалось, что этот тяжелый труд выполняла известная всей петербургской стороне «безумная» Ксения.

Мало по малу к таким странностям блаженной привыкли, многие стали считать, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угодно, однако некоторые наиболее чуткие христиане стали замечать, что Ксения какая-то не простая глупая побирушка, но в ней есть что-то особенное. Милостыню, которую ей предлагали, она брала не у каждого, но только у людей доброго сердечного расположения. Всегда беря только копейку, она тут же отдавала ее таким же бедным и нищим, как и она сама. После того, как мужнин комзол и кафтан Ксении истлели, она стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, распухших от мороза, носила рваные башмаки. Многие христиане предлагали Ксении теплую одежду, обувь, милостыню. Блаженная же ничего не соглашалась взять, но неизменно одевалась либо в красную кофточку и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку.

Днем Ксения как безумная бродила по городу, а на ночь она укрывалась от глаз людских, выходя за город, в поле, и там пребывала в молитве. Так ее однажды и застали заинтересовавшиеся ночными исчезновениями Ксении горожане. Ксения всю ночь стояла на молитве, попеременно кладя поклоны на все четыре стороны света. В поле, по ее словам, присутствие Божие было «более явственно».

Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших ее благочестивых людей — Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.

Блаженная все обиды и печали сносила безропотно, лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны видели ее в страшном гневе. Уличные мальчишки, завидя юродивую, стали над ней смеяться, дразнить ее. Блаженная, по обычаю, безропотно сносила это. Но злые дети не ограничивались одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность блаженной, они стали бросать в нее грязью и камнями. Тогда, по-видимому, и у блаженной не хватило терпения. Как вихрь бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своею палкою, которую всегда носила с собой. Жители Петербургской стороны, увидя блаженную в страшном гневе, пришли в ужас от поступка детей и тотчас же приняли все меры к тому, чтобы никто не обижал Ксению.

Окружающие блаженную Ксению стали обращать внимание, что в ее словах и поступках часто кроется какой-то глубокий смысл. Замечали, что если Ксения просила у кого чего-либо, то это было знаком грядущей невзгоды и беды для того, у кого спрошено, если же Ксения подавала кому-либо что-то, то получателя в скором времени посещала внезапная радость. Позднее, когда блаженную стали почитать за прозорливицу, стоило ей только появиться на рынках и улицах города, как всякий, знавший ее, предлагал ей свои услуги. Купцы открывали свои лотки и прилавки со всевозможными съестными и прочими товарами. Все наперебой упрашивали «Андрея Феодоровича» взять что-либо или отведать от предлагаемого товара ибо они замечали, что, если Ксения брала что-нибудь у хозяина, то торговля у угостившего ее купца бывает очень удачной.

Извозчики, завидя блаженную издали, гнали лошадей, прося Ксению проехать с ними хотя бы несколько шагов, ибо это приносило им удачу в работе.

Особый дар блаженной Ксении состоял в устройстве семейного быта христиан. Матери детей были убеждены, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Посему они, завидя Ксению, спешили к ней со своими детьми, прося ее благословить или просто погладить их по голове.

Своим великим смирением, подвигом духовной и телесной нищеты, любви к ближним и молитвою стяжала Ксения благодатный дар прозорливости.

Этим своим даром многим она помогала в деле жизненного устройства и душевного спасения.

Так, однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и принимала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно ее принимавшую, и предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости должного христианского приготовления к смерти. Посему, уходя, она во всеуслышание сказала между прочим: «Вот, зелена крапива, а скоро, скоро завянет». Все слышавшие это гости Крапивиной не придали словам Ксении должного внимания, однако позднее, после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи, вспомнили эти слова и весьма были поражены и потрясены.

Известен случай, когда блаженная Ксения заботилась о благе и спасении еще не родившегося младенца. Приходит она как-то к своей давнишней знакомой Параскеве Антоновой, которой подарила свой дом, и говорит: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Параскева весьма смущенно восприняла эту нелепицу, однако послушалась блаженной и пошла. На одной из улиц Васильевского острова у самого кладбища увидела она толпу народа и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались узнать, кто эта женщина и где ее родственники, но не преуспели в этом. Увидев во всем случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе и, несмотря на усиленные старания найти отца, должна была в конечном счете усыновить младенца. Она взяла его в свой дом, бывший дом блаженной, и воспитала по всей строгости христианской жизни. Этот приемный сын ее до глубокой старости содержал свою мать и весьма почитал ее. Параскева же благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление принять на воспитание сына.

Ксения всегда принимала участие в устроении жизни благочестивых христиан. Она часто бывала в семье Голубевых, состоявшей из матери-вдовы и ее семнадцатилетней дочери. Блаженная Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий тихий нрав и доброе сердце. Однажды она неожиданно появилась в дверях их дома как раз в тот момент, когда мать и дочь в столовой готовили кофе.

Обратясь к дочери, Ксения сказала: «Эх, красавица, ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!»

Девушка была весьма смущена услышанным. «Как так?! — возразила она. — У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж, да еще жену хоронит?» Услышав все эти возражения, Ксения стала сердито настаивать: «Иди!»

На кладбище мать с дочерью увидели похоронную процессию. Хоронили молодую жену одного доктора, скончавшуюся при родах. Молодой вдовец все время безутешно рыдал, а увидев могильный холм над прахом супруги, лишился чувств и свалился на руки едва успевшим подбежать Голубевым. Когда он пришел в себя, мать и дочь как могли старались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство. Через некоторое время оно возобновилось, а год спустя молодой человек сделал дочери Голубевой предложение.

Брак их оказался счастливым. Быть может, не без молитвенного заступления блаженной прозорливицы прожили они долгую, тихую и благочестивую жизнь, а умирая, заповедали чтить память ее и следить за ее могилкой.

Еще при жизни своей блаженная Ксения была многим христианам скорой в бедах помощницей. Как-то раз встретила она одну благочестивую женщину, свою знакомую, и, остановив ее, вручила ей медный пятак с изображением всадника и сказала: «Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет». Ничего более не добавив, она пошла дальше. Обескураженная женщина отправилась домой, недоумевая, что бы это могли значить слова Ксении. Едва выйдя на свою улицу, она с ужасом увидела, что в ее доме начался пожар. Но не успела она еще даже добежать до поглощаемого пламенем строения, случилось чудо — по милости Божией огонь удалось остановить, людская помощь подоспела вовремя. Тут только поняла женщина, что означали слова блаженной: «Возьми пятак, потухнет!»

Юродивая Ксения в подвиге юродства подвизалась 45 лет; можно утверждать, что блаженная отошла ко Господу в самом начале девятнадцатого века; есть мнение, что Ксения преставилась около 1803 года.

Погребена была святая угодница Божия на Смоленском кладбище Петербурга, где в свое время она помогала строить церковь в честь иконы Божией Матери, именуемой Смоленская. Отпевание добровольной страдалицы совершалось в церкви апостола Матфия.

Чудеса, творимые блаженной, не прекратились и после ее смерти. Так, в одной семье перед намечавшейся свадьбой невеста и ее мать отслужили панихиду на могиле блаженной Ксении; свадьба сейчас же расстроилась, так как публично обнаружилось, что жених является преступником и убийцей, бежавшим с каторги. Некто А.А. Романов был смертельно болен; и вот, супруге его, сидевшей ночью у постели больного, явилась в видении старая женщина, назвавшаяся Ксенией, которая сказала, что муж ее выздоровеет, и что будущий их ребенок будет девочкой, а назвать ее следует Ксенией. Все так впоследствии и произошло. Случалось, что в моменты панихид или молебствий на могиле блаженной Ксении она являлась молящимся в виде старой женщины с посохом в руке. Если видение случалось виновнику бедствий, то вид этой женщины был грозен и повеления непререкаемы. Например, одному человеку, страдавшему сильной приверженностью к страсти винопития, но за которого молились усердно мать и жена, Ксения явилась в видении и сурово сказала: «Брось пить! Слезы матери и жены твоей затопили могилу мою! Встань!»

Со дня кончины блаженной Ксении прошло около двух веков, однако творимые по молитвам сей угодницы чудеса не иссякают, и народная память о ней не исчезает.

В первые же годы после ее кончины на могилу блаженной стали стекаться множество людей, которые часто брали после панихиды о ней землю с ее могилки в память о святой.

Постепенно весь могильный холм оказался разобран, пришлось насыпать новый, но и этот был разобран. Тогда положили на могилу мраморную плиту; почитателей блаженной и это не остановило — плита разбивалась и частицы ее разносились во все концы России. Разбирая землю и ломая плиты, почитатели блаженной оставляли на могиле денежные пожертвования, которыми пользовались нищие.

Не прекращались и чудеса от блаженной, которая по-прежнему оставалась помощницей христиан в бедах и болезнях. Благочестивое предание доносит до нас, например, и рассказ о таком случае. В жаркие летние месяцы одна семья, в которой было двое детей, оказалась вдали от родного дома, и в весьма тяжелых обстоятельствах. Глава семейства, муж женщины, поведавшей об этом чудесном заступлении блаженной Ксении, опасно заболел. Ему становилось все хуже и хуже, лекарства не помогали, болезнь усугублялась. Через три месяца, когда палящее южное солнце, царившие кругом невыносимая жара и духота совсем подорвали здоровье больного, он уже был не в состоянии даже разжимать губы и принимать пищу. Дни его, казалось, были сочтены. Что произошло дальше, рассказывает его жена.

«Доктор, уходя, как-то странно посмотрел мне в глаза и сказал: я приду завтра утром». Я поняла, что это конец.

Я отвела детей к соседям, жившим через два дома от нас. Мне хотелось тишины и молитвы. Жара стояла нестерпимая, удушающая. Я открыла все двери для движения воздуха. Мысли самые отчаянные и горестные одолевали меня. Помимо скорби от потери верного друга, пугала перспектива остаться одной с малыми детьми. Если бы я была сейчас дома, я бы поехала на Смоленское кладбище к блаженной Ксении. Там, припав к ее могиле, выплакала бы свое горе. Шум захлопнувшейся калитки прервал мои думы. Кто-то вошел в сад к нам, подумала я. В это время в проеме открытой двери бесшумно появилась странная гостья. Лета ее нельзя было определить, но самым странным был ее наряд. Теплые, мягкие валенки, длинная шуба особого покроя, вся в сборках, а на голове большой белый пуховый платок; концы его были закручены на шее. Так, верно, носили глухой зимой в старину женщины-простолюдинки. Вся она была необыкновенно привлекательна. «Голубка, скажи мне, где живут Пироговы, я ищу их, — сказала она. — Через два дома, — ответила я. — А что, твой-то плох?» — спросила она, указывая на дверь, где лежал больной. Она бесшумно прошла мимо меня к больному. С минуту смотрела она на него. «Слушай, голубка! — сказала она, подходя ко мне. — Не печалься! Вчера тут приезжал один важный доктор, такой ученый, что страсть. Он говорил, что больного надо кормить все же каждые полчаса всего лишь понемногу, по две ложечки. Ну, там молока, чаю, кашки, а там уж сама что придумай». «Да он уж третий день губ не разжимает, — ответила я. — Ничего, ничего, ты попробуй! Ну, прощай, мне пора». Она исчезла. На этот раз даже калитка не хлопнула. Я вышла на балкон. Вправо и влево далеко была видна улица, залитая палящим солнцем, но моей зимней гостьи не было видно.

Тут только я поняла всю несообразность ее зимнего наряда при этой нестерпимой жаре.

Я подошла к больному. Муж открыл глаза и чуть слышно попросил пить. Дрожащими руками я поднесла ему чашку чая, еще не решаясь верить, что этот слабый проблеск жизни есть намек на выздоровление.

«Кто подходил ко мне?» — спросил больной. Я не знала, что ответить. «Одна незнакомая женщина», — говорю ему. Муж глубоко вздохнул, точно выдохнул какую-то тяжесть. «Мне легче. Кто подходил ко мне?» — сказал он, засыпая.

Вернулись дети. Я спросила их, не приходила ли женщина в шубе и валенках, закутанная в платке, к Пироговым.

Дети сказали, что никакой женщины не видели, и вообще не видали, чтобы кто-нибудь заходил.

Я прошла к мужу с чашкой молока. Он встретил меня со слабой улыбкой на изможденном, исхудалом до неузнаваемости лице. Он отпил полчашки молока и опять спросил меня: «Кто приходил ко мне?» Я ему как могла объяснила появление таинственной гостьи и прибавила, что сейчас пойду к Пироговым и узнаю, кто она, так как она их искала.

Я пошла к Пироговым и стала расспрашивать о женщине в валенках и в шубе, которая искала их.

К ним, оказалось, никакая зимняя гостья не приходила, и они начали подшучивать и острить надо мною. В эдакой жаре и появиться в шубе и в валенках! Верно, какая-нибудь «блаженная», или вам привидилось.

Не добившись ничего, я вернулась домой. Муж уже сидел на кровати, опираясь на подушки. «Ну, что, узнала?» — был его первый вопрос. — Нет, ничего не узнала, ее там не было. «Так слушай меня, — говорит муж. — Ведь я умирал, и я сознавал, что умираю. У меня не было сил ни открыть глаза, ни позвать тебя, и силы оставляли меня. Вдруг я почувствовал, что кто-то подошел ко мне, и на меня вдруг повеяла какая-то живительная прохлада. Это был миг; я силился схватить струю этой прохлады. Теперь я знаю, что поправлюсь. Ты молилась; кого же ты звала на помощь?» — «Блаженную Ксению», — сказала я и разрыдалась. Когда мой муж окончательно поправился, он стал наводить справки, какой доктор был проездом в то время. Оказалось, никакой доктор не проезжал и зимней гостьи никто не видел.

«Я же в душе храню, что блаженная Ксения являлась ко мне на мой зов».

В 1902 году над могилой блаженной Ксении была построена новая часовня с мраморным иконостасом и надгробием.

Могила блаженной Ксении находится посреди часовни; часовня была украшена прекрасной иконой Распятия Спасителя на Кресте, а по стенам установлены иконы, пожертвованные разными лицами по тому или иному случаю, некоторые из них с венчальными свечами.

Часовня была всегда открыта для совершения панихид; по свидетельству священников, нигде не служилось столько панихид, сколько на могиле блаженной Ксении.

Над входом в часовню с наружной стороны была сделана надпись: «Раба Божия Ксения». На первоначальной же могильной плите было начертано: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. На сем месте погребено тело рабы Божией, Ксении Григорьевны, жены придворного певчего Андрея Феодоровича, в ранге полковника, осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет; всего жития ее было 71 год; называлась "Андрей Феодорович". Кто меня знал, да помянет душу мою, для спасения своей души. Аминь».

В начале XX века, по благословению митрополита Антония (Вадковского), в память блаженной Ксении на Малом проспекте Васильевского острова был устроен Дом Трудолюбия для бедных одиноких вдовиц и сирот-детей, не имеющих крова и возможности заработать себе на хлеб насущный. День памяти блаженной Ксении 24 января по старому стилю / 6 февраля - по новому.

В настоящее время часовня отреставрирована и вновь открыта для доступа и молитвы.

Блаженная Ксения канонизована за святость жизни, проявившуюся в глубокой любви к ближним, в смирении, терпении, кротости и прозорливости, на основании большого количества чудес, совершающихся по молитвам блаженной, а также непрекращающегося народного почитания.
Источник.

@темы: Православие, Санкт-Петербург, Жития святых, Праздники, Ксения Блаженная

---

В.И. Иванов Русский ум

Своеначальный, жадный ум, —
Как пламень, русский ум опасен:
Так он неудержим, так ясен,
Так весел он — и так угрюм.

Подобный стрелке неуклонной,
Он видит полюс в зыбь и муть;
Он в жизнь от грезы отвлеченной
Пугливой воле кажет путь.

Как чрез туманы взор орлиный
Обслеживает прах долины,
Он здраво мыслит о земле,
В мистической купаясь мгле.

1890
Источник.

@темы: Россия, Поэзия, Вячеслав Иванов, Стихи